Посох для чародея - Страница 24

— Ну да, — согласился я. — Но мы все стараемся жить по-книжному, ведь только в книгах есть герои без страха и упрека, только там есть абсолютное зло и вселенское добро…

— Но жизнь все равно не книга, — он одобрительно хмыкнул. — А ты понял мою мысль.

— На поверхности болталась, осталось ухватить, — я пожал плечами, поморщился: острая боль пронзила позвоночник. — Так что, есть не будешь?

— Ты невкусный, — уже открыто ухмыльнулся он.

— Твоя подружка так не думала, — я поежился, оглянулся на кучку золы у стены.

Он помрачнел, судорожно сжал кулаки, черты правильного лица заострились.

— Я любил, — тихо произнес он. — Но в тот день все пошло наперекосяк… Сыночек старосты воткнул мне нож в спину, а ее изнасиловали всей деревней, потом выжгли глаза… Я должен был отомстить! И отомстил.

— А сейчас что-то изменилось? — спросил я. Мертвый маг пожал плечами, устало вздохнул.

— Все изменилось. Изменился я, изменился и мир, в котором мне уже не место, но почему-то все торчу тут… первое время мучил этих деревенских бедолаг, а потом надоело. Надоело быть не живым и не мертвым. Поэтому стал ждать мага, что сможет…

— А сам ни-ни? — поинтересовался я.

Он развел руками, скривился — никто не любит признавать свою слабость и ошибки.

— Она меня не отпускала. Я ведь ученицей ее хотел сделать, талантливая девочка была. Но когда все произошло, моя Сила сделала из нее чудовище.

— А сейчас?

— А сейчас я свободен, — он печально улыбнулся.

Я с кряхтением поднялся, охая, ахая и ругаясь. Все тело в ссадинах, синяках, в груди печет — то ли от дыма, то ли от перенапряжения. Глаза режет, кровоточат искусанные от страха губы.

Мертвый маг подошел к остаткам моего посоха, долго ходил вокруг, цокал языком, хмыкал, кривился. Наконец странно посмотрел на меня — то ли с жалостью, то ли с презрением в черных глазах.

— Я так понимаю, чародеи вырождаются?

— Специализация, — буркнул я угрюмо.

Он кивнул, еще раз осмотрел обгоревший посох.

— Помню-помню… — задумчиво произнес он — Из-за этого я и появился здесь. Совет принял решение преобразовать Орден в Школу Магии. Я не стал спорить. С фанатиками вообще бесполезно говорить. Ушел к надежде создать новый Орден. Но глупо погиб. А теперь Искусству конец.

— В смысле? — Моя челюсть отвисла, глаза полезли на лоб. — Ты хочешь сказать, что…

— Ну да, — отмахнулся он — Ты правильно понял, вообще все на лету хватаешь… Стал бы хорошим учеником.

— А что с Искусством?

— Да ничего, — он остановился, хлопнул в ладоши. — Лет через сто половина из вас станет базарными фокусниками, вторая половина — обычными ремесленниками. Я предвидел это. Хотя…

Он задумчиво посмотрел на меня, потом на останки посоха. Я ощутил смутное беспокойство — Что?

— Все можно еще изменить, — он хохотнул, самодовольно щелкнул пальцами.

— Каким образом? — изумился я.

— Очень просто. Вернуть старые знания, слить с новыми, заново создать Искусство.

— И как ты собираешься?..

Мертвый маг подошел, пристально посмотрел мне в глаза.

— Тебе ведь крестьяне обещали мой посох и книгу?

— Ну да, было такое… — кивнул я недоуменно, — но я не понимаю…

Он исчез, а когда материализовался вновь, то держал в руке старый, почерневший от времени посох и внушительных размеров книгу.

— Держи! — решительно сказал маг. — Это твое по праву.

Я моргнул, промычал что-то нечленораздельное, слишком изумленный, чтобы сопротивляться. Но посох и книгу взял, успел удивиться их тяжести…

— А теперь уходи! — Маг сделал движение пальцем, и дверь с треском разлетелась в щепки.

— Но… — запротестовал я.

— Скорей беги отсюда! — сказал мертвый чародей. Его тело стало истончаться, сделалось прозрачным, невесомым. — Светает. Если не успеешь уйти до восхода солнца, в мире живых тебя больше не увидят.

— Твою ж ты мать! — я смачно выругался, когда до меня дошел смысл сказанного, и стрелой метнулся к выходу.

Снаружи прохладно, холодный утренний туман стелется по ногам. Все еще темно. Но на востоке зарево, вот-вот выступит солнечный диск, теплые лучи согреют землю. Я побежал, поскальзываясь и ругаясь, ноги промочил — вся трава в росе. Споткнулся о какую-то кочку, кубарем полетел с холма. У подножия вскочил, затравленно огляделся, и застыл в немом изумлении.

От вчерашней деревни — одни развалины. Валяются старые гнилые доски, кое-где остовы стен… на земле белеют кости, черепа. Мужские, женские, детские. По развалинам бродят тающие тени — бледные полотнища, лишь смутно похожие на людей, с которыми я разговаривал еще вчера вечером. Где-то сонно каркает ворон.

— Твою мать, твою мать, твою мать!!! — заругался я отчаянно. Страх сжал сердце, колени задрожали и подогнулись.

Я рванул из проклятого места что было мочи. Бежал по лесу, подвывая от ужаса, поскальзывался, падал, тут же вскакивал и мчался дальше.

Очнулся, когда силы окончательно оставили мое бедное исстрадавшееся тело. Рухнул на траву, подставил живот ласковым солнечным лучам. Сам слышал: дышу, как загнанный зверь, в груди хрипит и булькает, кровь молотом стучит в ушах. Немного отдохнул, осмотрел себя — ничего серьезного, синяки да шишки, грязный очень, одежда превратилась в лохмотья. А так жив и здоров.

Рядом в траве лежал посох мертвого чародея и книга — единственное напоминание о том, что все это произошло наяву. Посох был простой, без всяких украшений, резьбы и прочих финтифлюшек. В навершии — небольшой, но тяжелый камень синего цвета. Так что можно использовать как ручное оружие — проламывать головы врагам. Книга большая, оправлена в черный кожаный переплет, но тоже без всяких украшательств: походный справочник практикующего чародея.